МОЙ ГЕРОЙ не любит музыки, не увлекается живописью, не ходит в кино. Он чужд страсти коллекционера и далек от спорта. У него нет приемника и, уж конечно, нет телевизора. «Ничего лишнего» - так мог бы он очертить линию своей жизни. Девиз, само собой разумеется, неверный: каждому ясно, что богатый духовный мир предпочтительнее бедного духовного мира.
- Для научной работы нужны четыре стены, - сказал он однажды.
- А природа, Богдан Вячеславович?
- Да. И еще приток свежего воздуха.
Он не терпит долгих разговоров. Боюсь, что и недолгие ему не по душе. И он не скрывает этого, не умеет скрывать или не хочет. Так что назвать его приветливым было бы большим художественным преувеличением. Даже учтивыми «спасибо», и «пожалуйста», он умеет оборвать на полуфразе любую наскучившую ему беседу.
- Богдан Вячеславович, что вы любите больше всего?
- Полную тишину... - И пояснил: - Думается легко.
…
И еще я понял, что он до удивления мало занят собой, раздумьями о своем весе в обществе, своей внешностью, впечатлением, какое произведет на окружающих, мыслями типа «какой я талантливый» или «какой я скромный».
…
Итак, «ничего лишнего». Мир человека аскетичен и строг. Значит, беден?... Упрямая прямизна этой жизни все больше занимала меня!
ЧТО Ж, ПРЯМАЯ линия - она, конечно, «бедней» зигзага или кривой. Но именно прямая есть наикратчайшее расстояние между двумя точками. Видно, у каждого бывали в жизни моменты, когда какая-то важная цель спрямляла линию жизни. И человек, увлеченный главным, терял хотя бы на время интерес к побочному. Богдан Войцеховский сумел всю свою жизнь выстроить по прямой.
Заметьте, я не утверждаю, что это наилучший путь и что у всех должно быть так. У него было так.
…
С самого начала этот человек—однолюб. К слову сказать, он и женат на женщине, с которой знаком со школы.
Войцеховский одним из первых перебрался на жительство в Сибирь.
«Ученый должен быть там, где лучше проблеме», - вот его формула.
…
И все же «аборигены» любят вспоминать эту первую зимовку, когда возникали обычаи, крепло товарищество, прокладывались первые лыжни и с особенным задором пелся марш новоселов: «Кому наука дорога, в столице делать нечего!»
Войцеховский стихов и песен не одобрял: отвлекают от дела. Марлену Топчияну, своему ученику, сказал как-то с истинным сокрушением: «Я думал, вы серьезный человек, а вы на гармошке играете» (Марлен играл на аккордеоне). И не то чтобы он ругал парня, - он его жалел. Сам Войцеховский на «чепуху» времени не тратил, «пробуксовывать» не желал и потому, быть может, даже тут сумел протянуть свою наикратчайшую прямую.
…
Вот его жизнь. Судите сами, бедна ли она.
БОЮСЬ ВСЕ ЖЕ, что читатель ответит: бедна. Да, конечно, жизнь моего героя заполнена, насыщена. Да, у него не бывает пустых часов и бесцельных дней, он не скучает, не ведает ленивого «куда-бы-себя-деть». Все это так. Но то, что человек постоянно занят, еще не значит, что он интересно живет. Ведь он, кроме «своей физики», ничего не видит. Экая узость! - скажет читатель... Что ж, замечу я, Бетховен тоже был узкий специалист. Ну пусть не Бетховен, Бах - он одни фуги писал.
Это не просто шутка. Вот доля правды, заключенная в ней: мы исстари привыкли прощать «узость» людям искусства. Мы почитаем их преданность делу и в тех случаях, очень нередких, когда ничем, кроме этого своего прямого дела, они не заняты. Но мы еще не научились уважать «узость» людей науки. Между тем н наука нынче не та, и место в жизни человечества она занимает иное.
А главное, и в том и в другом случае это вовсе не узость. Есть другое, более подходящее слово - одержимость. Лишите такого Войцеховского возможности работать - воевать с очевидностями, ставить опыты, копаться замасленными руками в деталях машин вручать свои открытия обществу - выйдет неудачник, которому никакие развлечения не скрасят жизни.
Когда я узнаю о человеке, который годами собирает оловянных солдатиков у меня к нему теплое чувство. Это очень хорошо, что вместо того, чтобы пить горькую или стяжать, он предался благородной страсти коллекционера. Но вслед за тем приходит другая мысль: а чем он занимался в свободное от собирания оловянных солдатиков время?..
Когда я читаю, что в группе альпинистов были академик И.Тамм, фрезеровщик А.Андреев, конструктор Б.Шляпцев, - это вызывает глубокое уважение. Потому что горы штурмовали академик, фрезеровщик, конструктор. Все же человек интересен для нас прежде всего в главном деле своей жизни.
…
И хотя я все же не решусь назвать моего героя «гармонически развитой личностью» в том смысле, в каком мы привыкли понимать эти слова, главная, определяющая черта его - одержимость - даже она одна проектирует его в будущее.
Анатолий АГРАНОВСКИЙ, спец. корр. «Известий», НОВОСИБИРСК
________________________________________
*
Аграновский А. Однолюб // Известия. - 1962. - 3 октября. - С.4.
