Св.Кирилл и Методий. Захарий Зограф

От первых создателей азбуки :

Азъ буки веде.

Глаголь добро есте.

Живите зело, земля,

И, иже како люди.

Мыслете наш он покой.

Рцы слово твёрдо.

Укъ фертъ херъ.

Цы, черве, шта ъра юсъ яти!, что в переводе на современный язык означает:

Я знаю буквы.

Письмо – это достояние.

Трудитесь, усердно, земляне!

Как подобает разумным людям.

Постигайте мироздание.

Несите слово убеждённо!

Знание – дар Божий.

Дерзайте, вникайте…

Чтобы Сущего свет постичь!

Имена кириллических букв для современного читателя могут показаться «немыми». Некоторые из них, правда, звучат как наши современные слова — «добро», «земля», «люди». Другие — «зело», «рцы», «ук» —представляются малопонятными.

В книге Л. В. Успенского «По закону буквы» приведен перечень букв с примерными переводами на язык XX века.

A3 — личное местоимение первого лица единственного числа.Я

БУКИ — буква. Слов с такой непривычной для нас формой именительного падежа единственного числа было немало: «кры» — кровь, «бры» — бровь, «любы» — любовь.

ВЕДИ — форма от глагола «ведети» — знать.

ГЛАГОЛЬ — форма от глагола «глаголати» — говорить.

ДОБРО — значение ясно.

ЕСТЬ — третье лицо единственного числа настоящего времени от глагола «быть».

ЖИВЕТЕ — второе лицо множественного числа настоящего времени от глагола «жить».

ЗЕЛО — наречие со значением «весьма», «сильно», «очень».

ИЖЕ (И ВОСЬМЕРИЧНОЕ) — местоимение со значением «тот», «который». В церковнославянском языке союз «что». «Восьмеричной» эта буква называлась потому, что имела числовое значение цифры 8. В связи с названием «иже» вспоминается острота Пушкина-лицеиста: «Блажен иже сидит к каше ближе».

И (И ДЕСЯТЕРИЧНОЕ) — называлось так по своему числовому значению — 10. Любопытно, что знаком для числа 9 в кириллице, как в греческой азбуке, осталась «фита», помещавшаяся у нас в алфавите предпоследней.

КАКО — вопросительное наречие «как». «К.ако-он — кон, буки-ерык — бык, глаголь-аз — глаз» — дразнилка, показывающая неуменье правильно читать по складам.

ЛЮДИ — значение не требует разъяснений. «Кабы не буки-еры, да не люди-аз-ла, далеко бы увезла» — пословица о чем-либо немыслимом, неосуществимом.

МЫСЛЕТЕ — форма от глагола «мыслити».

НАШ — притяжательное местоимение.

ОН — личное местоимение третьего лица единственного числа.

РЦЫ — форма от глагола «речи», говорить. Любопытно, что до самых последних времен на флоте флажок с белой внутренней и двумя голубыми наружными полосами, означавший во флажной азбуке букву Р и сигнал «дежурное судно», а нарукавная повязка таких же цветов — «дежурный», именовались со времен петровского морского устава «рцы».

СЛОВО — значение сомнений не вызывает.

ТВЕРДО — также не требует комментариев.

УК — по-старославянски — учение.

ФЕРТ — этимология этого названия буквы учеными достоверно не выяснена. От очертания знака пошло выражение «стоять фертом», то есть «руки в боки».

ХЕР — считается, что это сокращение слова «херувим», наименование одного из чинов ангельских. Так как буква «крестообразна», развилось значение глагола «похерить» — крестообразно зачеркнуть, упразднить, уничтожить.

ОН ВЕЛИКИЙ — греческая омега, получившая у нас название по букве «он».

ЦЫ — название звукоподражательное.

ЧЕРВЬ — в старославянском и древнерусском языках слово «червь» значило «красная краска», а не только «червяк». Название букве присвоено акрофоническое — слово «червь» начиналось именно с «ч».

ША, ЩА — обе буквы названы уже по знакомому нам принципу: сам означаемый буквой звук плюс какой-либо гласный звук перед ним и после него.

ЕРЫ — название этой буквы составное — «ер» плюс «и» являлось как бы «описанием» ее формы. Мы давно уже переименовали ее в «ы». Видя наше нынешнее измененное написание Ы, предки, несомненно, назвали бы букву «ери», так как мы заменили в ее элементах «ер» («твердый знак») на «ерь» — «знак мягкий». В кириллице же она состояла именно из «ера» и «и десятеричного».

ЕР, ЕРЬ — условные наименования букв, которые перестали выражать звуки неполного образования и стали просто «знаками».

ЯТЬ — полагают, что название буквы «ять» может быть связано с «ядь» — еда, пища.

Ю, Я — эти буквы назывались согласно своему звучанию: «йу», «йа», так же как буква «йе», означающая «йотированное э».

ЮС — происхождение названия неясно. Пытались выводить его из слова «ус», которое в староболгарском языке звучало с носовым звуком вначале, или из слова «юсеница» — гусеница. Объяснения не представляются бесспорными.

ФИТА — в этом виде перешло на Русь название греческой буквы Θ, называвшейся там в разное время то «тэта», то «фита» и соответственно означавшей либо звук, близкий к «ф», либо же звук, который теперь западные алфавиты передают буквами ТН. Мы его слышим близким к нашему «г». Славяне приняли «фиту» в то время, когда она читалась как «ф». Именно поэтому, например, слово «библиотека» мы до XVIII века писали «вивлиофика».

ИЖИЦА — греческий «ипсилон», который передавал звук, как бы стоявший между нашими «и» и «ю» в фамилии «Гюго». По-разному передавали первоначально этот звук, подражая грекам, и славяне.

Э. Пройдаков предлагает такой вариант расшифровки первой азбуки:

Он пишет:

Аз Буки Веди – Я Бога ведаю. Аз –основа, начало, Я. Я – с меня начинается мой мир. А сейчас Я – последняя буква алфавита. Основа всему – знание Бога и предков своих, то есть родителей, корней своих.

Глаголь Добро – говори, делай добро. Помните у Пушкина: «Глаголом жечь сердца людей». Глагол – это и слово, и дело одновременно. Говорю – значит делаю. И делаю добро.

Добро есть Жизнь – только добро создает жизнь.

Живете зело земля. – живите землею, она кормилица наша.

И како люди мыслите – наш он покой. Т.е. как вы, люди, думаете, таков и ваш мир.

Рци слово твердо. Говори слово твердо. Сказал – сделал.

Братья Кирилл (в миру Константин) и Мефодий родились в семье знатного военачальника по имени Лев в г. Фессалоники (по-славянски Солунь), центра византийской провинции на территории македонских славян. Мефодий был старшим из семи братьев, а Константин – самым младшим.

  Мефодий (мирское имя неизвестно, род. ок. 815 – ум. 6.4.885) по примеру отца рано поступил на военную службу. Десять лет был управителем одной из населённых славянами областей. Затем оставил службу и удалился в монастырь Полихрон на азиатском берегу Мраморного моря.

  Константин (род. ок. 827 – ум. 14.2.869) в детстве был отдан в «учение книжное», где вскоре и обнаружились его незаурядные способности, о которых стало известно в Константинополе императору Феофилу. Юного философа призвали в столицу и определили в наставники к молодому императору Михаилу III, который был моложе Константина на 5-6 лет. В Константинополе юный наставник, обучаясь у лучших преподавателей (патриарх Иоанн Грамматик, знаток математики, астрономии и технических наук Левон, выдающийся богослов и будущий патриарх Фотий, философ Фет, учёный-астроном Баграт-Панкратиос, Вард Мимиконян и др.) в университете Магнавре, овладел грамматикой, математикой, геометрией, астрономией, риторикой, диалектикой, философией и другими науками. Помимо славянского и греческого изучил латинский, армянский, еврейский и арабский языки. По окончании учения Константин принял сан иерея, но отказался от предложенной ему административной карьеры и стал хранителем патриаршей библиотеки при храме святой Софии, а вскоре покинул столицу и тайно ушел в монастырь. Разысканный там и возвращённый в Константинополь, он был назначен учителем в высшей Константинопольской школе, где преподавал богословие и философию, за что и получил прозвище Философ (Мудрый). Преподавание философии предполагало философские споры, в которых и обнаружился его дар полемиста. На некоторых занятиях присутствовали молодой император, патриарх и высшие чиновники. В 40-х годах Константина посылали спорить с главой иконоборцев Аннием — свергнутым патриархом Иоанном Грамматиком, так как в 843 году иконопочитание было восстановлено новым патриархом Мефодием (ум. 14.06.847) при поддержке вдовствующей императрицы Феодоры, матери Михаила III. В 50-х Константин был в Сирии, где одержал победу в прениях о Святой Троице с сарацинами (мусульманами). Вернувшись, Константин удалился в монастырь к своему брату Мефодию, проводя время в молитве и чтении творений святых отцов. Позднее он снова был вызван в столицу и особенно отличился в религиозной дискуссии на встрече с еврейскими и мусульманскими мудрецами в Хазарии.  

Хазарская миссия

  Между 858-860 гг. к греческому императору Михаилу III (р. ок. 832 или 833 – ум. 867 гг.) прибыли хазарские послы с прошением: «Мы от начала веруем в Бога Единого и молимся Ему, поклоняясь на восток, но содержим некоторые постыдные обычаи. И вот евреи (иудеи) начали убеждать нас, чтобы мы приняли их веру, чему многие из наших уже последовали, а сарацины (арабы) преклоняют к своей, утверждая, будто она лучшая из всех существующих на земле. В таких обстоятельствах, по старой дружбе с Вами мы пришли просить у Вас полезного совета и содействия: пошлите к нам какого-либо учёного мужа, который был бы в состоянии состязаться с евреями и сарацинами. И, если он посрамит их, тогда мы примем Вашу веру». Как оказалось позднее каган лишь следовал своим политическим интересам и не думал менять религию своих предков, ещё в начале IX века объявленную каганом Обадией государственной. Император и патриарх Фотий (константинопольский патриарх в 858-867 и 877-886 гг.) избрали для этого важного дела знаменитого своей учёностью и мудростью Константина Философа, незадолго до этого уже ходившего для подобных же состязаний к сарацинам. Они вызвали к себе Константина и сказали: «Необходимо тебе идти туда, ибо лучше тебя никто этого не выполнит». Премудрый Константин пригласил с собою для этого дела старшего брата Мефодия.

  Хазарская миссия с Константином и Мефодием отплыла из Константинополя в первых числах января 861 года, держа курс на Херсонес Таврический (по-русски Корсунь), центр византийских владений в Крыму, на самом быстроходном византийском судне – дромоне (на Руси его называли кубарой). Посольство выбрало медленный, но надёжный и безопасный способ путешествия – вдоль западного берега Понта Евксинского. При благоприятном ветре дромон уже к полудню следующего дня прибыл в Херсонес. Здесь миссия пробыла две недели или месяц. В Херсонесе Константин нашёл Евангелие и Псалтырь, написанные русскими (славянскими) письменами, а также человека, говорящего на том же языке. Беседы с ним помогли Константину сравнить его наречие со своим родным и изучить неизвестные письмена. Такое возможно только для близких по своему составу и происхождению языков, что говорит в пользу славянского или полуславянского происхождения самого Константина. Это стало известно из «Жития Кирилла», а в «Житиях Мефодия» говорится, что Кирилл нашёл и читал русские грамоты и книги. В древнейшем русском летописном своде XI века запись событий начинается с 852 года, значит, были и более ранние исторические записи, т.е. начало русского летописания относится как минимум к середине IX века. Киевский летописец в 898 году написал: «Словеньский язык и руський одно есть». Следовательно, письмена, прочитанные Константином, были записью русско-славянской речи. Эта письменность помогла Константину в дальнейшем при составлении славянской азбуки и разработке грамматики литературного языка.

  Далее их путь лежал мимо Фороса, близ которого в 101 году был казнён известный епископ Климент (начиная с апостола Петра считается четвёртым папой римским: 88-97 г.), сосланый за проповедь христианства в Херсонес в годы правления императора Траяна (98-117 гг.). Климент, работая на крымских рудниках, продолжал проповедническую деятельность, за что и был казнён варварским таврским способом – брошен в море с якорем на шее (тавры сбрасывали свои жертвы со скалы). Константин определил место, где был похоронен Климент и нашёл 30 января 861 года его святые мощи и якорь. На месте гибели Климента вместо таврского святилища позднее была построена красивая часовня. С античных времён уровень Чёрного моря поднялся на 5 метров. В 30-е годы 20-го века напротив Фороса оставался только крошечный остров с этой часовней, и в советское время остров взорвали. Но тогда, в 861 году, святые мощи Климента торжественно поместили в городском соборе. Часть этих реликвий Константин взял с собой и возил их потом и в Моравию, и в Рим. Именно Константину обязано папство возобновлением культа святого Климента. Позднее, после похода в Корсунь, князь Владимир привёз святые мощи с почётом в Киев. Их поместили в Десятинную церковь. В Древней Руси святой Климент воспринимался как заступник Русской земли, позднее с его именем связывалось представление о церковной автономии Руси.

  Далее путь миссии лежал через Таматарху (древнерусская Тмутаракань, современная Тамань) – византийский город с епископской кафедрой – к Керченскому проливу и Боспору Киммерийскому, центру епископии, и через Фанагорию, в которой также была христианская община, по древнему караванному пути от Чёрного моря к Каспийскому до Семендера (резиденции кагана). Здесь миссия пробыла всё лето 861 года. В то время каганат, ослабленный походами арабов и внутренними распрями, искал могучего покровителя. Византия, после похода русов и варягов на Константинополь в 860 году, также искала союзника. Целью миссии было примирить Византию с каганатом и получить его защиту против Руси. Каган ответил императору: «Все мы друзья и приятели твоего царства и готовы идти на службу твою, куда захочешь». Он пригласил ревнителей иудаизма и ислама для религиозных споров с христианскими миссионерами, желая выбрать «наилучшую» религию. После неоднократных жарких прений о вере с хазарами, сарацинами и с евреями, которые держал Константин в присутствии самого кагана и которые записал потом Мефодий, разделив на восемь словес (глав), христианские апостолы победили своих соперников «словесной силою от Божией благодати, горящей подобно пламени». Старший брат (Мефодий) «молитвою, а философ (Константин) словами взяли над теми верх и посрамили их». Хазарская аристократия вроде бы согласилась принять крещение, разрешив тем, кто хочет, креститься по своей воле, а приверженцев иудаизма и «веры сарацинской» обещала прогнать, пригрозив смертью. Сообщается, что около двухсот человек тут же приняли крещение (возможно, это были служившие кагану славяне и аланы). Оставив у них для дальнейших успехов благовестия пришедших из Херсонеса священников, Константин и Мефодий, сопутствуемые множеством освобожденных по их просьбе из хазарского плена византийских граждан, возвратились в Константинополь с благодарственным письмом от кагана. После возвращения Константин остался в столице, а святой Мефодий, отказавшись от предложенного ему сана архиепископа, получил игуменство в небольшом монастыре Полихрон, на азиатском берегу Мраморного моря, недалеко от горы Олимп, где он подвизался прежде.

 Хотя в житие и написано, что Константин победил еврейского раввина и мусульманского кадия, каган не переменил своей религии. В более поздних арабских источниках и переписке хазарского кагана середины X века Иосифа с Хасдаем Ибн-Шафрутом, евреем по национальности и придворным кордовского халифа Абдаррахмана III, говорится, что тогда в Хазарии раввин хитростью сумел столкнуть Константина с кадием, поставить обоих в невыгодное положение и тем самым победить обоих, убедив кагана в истинности и благородстве своей религии. Но кагану нужен был союз с Византией и поэтому он сделал вид, что убедился в правоте христианской веры и стал терпимее относиться к христианству. И хотя союз Византии с хазарами продержался недолго, эту миссию, принесшую Евангельское учение в стан врага, считают христианским подвигом Кирилла и Мефодия. Книги найденные в Херсонесе побудили Кирилла к созданию единой славянской азбуки, которая была составлена им к 863 году.

Моравская миссия

  Христианство появилось в Моравии задолго до приезда византийской миссии Кирилла и Мефодия. Здесь действовали при поддержке римского папы немецкие миссионеры из соседнего Франкского государства. Князь Ростислав своей мудрой политикой добился независимости Моравского государства и изгнал франкских миссионеров. Он хотел создать самостоятельную церковную организацию и послал в 860 или 861 году в Рим депутацию с просьбой создать моравское епископство. Тогдашний папа Николай I, стоявший на стороне франкского короля, эту просьбу отклонил. Тогда Ростислав в 862 году послал депутацию к византийскому императору и константинопольскому патриарху с просьбой прислать учителя, который бы научил моравов читать божественные книги на родном языке. Подготовка и организация византийской миссии была возложена на Константина Философа, который при помощи брата Мефодия перевёл с греческого на церковнославянский язык несколько необходимых богослужебных книг (избранные чтения из Евангелия, апостольские послания, псалтырь и др.). В Моравию в начале 863 года он приехал уже с новой славянской азбукой (ранней кириллицей или глаголицей). Именно там, считается, были заложены основы славянского богослужения. Славянское слово оказалось доходчивее, чем латинское. Это вызвало лютую ненависть римско-католической церкви, объявившей византийских миссионеров в ереси, т.к. по мнению её епископов проповедовать христианство можно было только на тех языках, на которых была сделана надпись на кресте, на котором распяли Христа, т.е. на древнееврейском, греческом и латинском. Константин отвечал им: «Вы признаёте лишь три языка, достойных того, чтобы славить на них Бога. Но Давид вопиет: Пойте Господеви вся земля, хвалите Господа вси языци, всякое дыхание да хвалит Господа! И в Святом Евангелии сказано: Шедше научите вся языки…». Немецкие епископы были посрамлены, но озлобились ещё больше и подали жалобу в Рим. В 866 (867) году Кирилл и Мефодий получили известие из Константинополя о дворцовом перевороте и низложении своего покровителя, патриарха Фотия. Оставшись без патриаршей поддержки они были вынуждены отправиться в Рим по требованию римского папы Николая I-го, оставив здесь многие книги, необходимые для совершения богослужения на славянском языке. По пути они побывали в славянском Блатенском княжестве (Паннония), где также распространяли славянскую грамоту и славянский богослужебный обряд. В Риме Кирилл и Мефодий уже не застали в живых папу Николая I-го, а встречены были его преемником Адрианом II, который, вступил на святительский престол 14 декабря 867 г. Узнав о том, что славянские апостолы несут с собой святые мощи, папа Адриан II принял их с честью, сам выйдя с клиром им навстречу. Затем с почётом принял мощи святого Климента, внимательно выслушал доводы братьев, просмотрел их книги на славянском языке. Потом, неоднократно прослушав совершённую ими вместе с учениками церковную службу на латинском и славянском языках, полностью одобрил их деятельность, а переведённые братьями книги «приказал положить в римских церквах и совершать литургию на славянском языке». На дискуссиях с римско-католическими епископами Кириллу и Мефодию задавали много вопросов, на которые братья отвечали с честью и достоинством. Например, будущий папа Иоанн VIII, а тогда ещё епископ, участвовавший в дискуссиях, позже писал, что когда он в присутствии других епископов спросил Мефодия «так ли он верует Символу христианской веры и поёт его на литургии, как тому учит Римская Церковь и как утверждено на шести Вселенских Соборах», то получил утвердительный и убедительный ответ. Позже, будучи уже папой Иоанном VIII (872-882 г.), он же в письме к моравскому князю Сватоплуку напишет: «Ничто не препятствует ни здравой вере, ни здравому учению петь литургию на языке славянском или читать святое Евангелие или божественные чтения из Нового и Ветхого Завета». Но и тогда, в 868 году, папа Адриан II в специальном послании разрешил Кириллу и Мефодию распространение славянских книг и славянского богослужения. К сожалению, все волнения и долгое путешествие сильно подействовали на Константина. В Риме он тяжело заболел и, «в чудесном видении извещённый Господом о приближении кончины, принял схиму с именем Кирилл». Через 50 дней после принятия схимы, 14 февраля  869 г. в возрасте 42-х лет он умер. «Отходя к Богу, святой Кирилл заповедал брату своему святому Мефодию продолжать их общее дело – просвещение славянских народов светом истинной веры». По распоряжению папы он был торжественно похоронен. Хотя Мефодий и просил папу Адриана разрешить увезти тело брата для погребения на родной земле, но Адриан II велел положить мощи святого Кирилла в церкви святого Климента, где от них, как говорят, стали совершаться чудеса. Римский папа, следуя просьбе славянско-паннонского князя Коцела, решил послать Мефодия в Паннонию на древний престол святого Апостола Андроника. Так Мефодий был посвящён в сан архиепископа Моравии и Паннонии и в 870 году возвратился из Рима в Паннонию, столицей которой тогда был город Блатен. В Паннонском житии святого Мефодия сказано, что в послании к паннонским и моравским князьям папа римский написал: «Решили мы послать Мефодия в страны ваши, дабы вы научились, как сами просили, читать церковные книги на своём языке, чтобы исполнять христианские обряды по всему церковному чину». В Паннонии он со своими учениками продолжал распространять богослужение, письменность и книги на славянском языке. После возвращения из Блатенграда в Моравию немецкое духовенство, стремившееся расправиться с Мефодием, путём интриг добилось его заключения. Его поставили перед собранием враждебно настроенных епископов, среди которых особенно жестоко вёл себя епископ города Пассау Германарих, замахивающийся на Мефодия кнутом. Потом его заточили в темницу в Швабии. Там он течение двух с половиной лет претерпел многие страдания, подвергаясь жестоком пыткам: его даже возили волоком по снегу в лютый мороз из одного заключения в другое, использовали все средства физического и психического нажима, чтобы заставить его отказаться от своего высокого духовного сана и возвращения в свою епархию. Безграничной ненавистью по отношению к Мефодию и славянской богослужбе отличались епископы Адальвин из Зальцбурга, Анно из Фризинга и Германарих из Пассау. Однако недругам Мефодия не удалось осуществить свои намерения. Освобожденный в 874 году по приказанию папы Иоанна VIII и восстановленный в правах архиепископа,  Мефодий, наконец, вернулся в свою епархию, где его с почётом принял племянник Ростислава Сватоплук (Святополк), успевший за время отсутствия Мефодия избавиться от своего дяди, предательски выдав его восточнофранкскому королю Карломану. Во время показного суда в баварском городе Регенсбург, князь Ростислав, закованный в цепи, был приговорён к смерти. Из милости его «всего лишь» ослепили и до конца жизни держали в одном из баварских монастырей.

 После освобождения из тюрьмы Мефодий продолжил свою деятельность в Моравии и среди других славян на славянском языке, несмотря на то, что папа Иоанн VIII запретил славянское богослужение (запрет был формально снят только в 880 г.). Он также крестил чешского князя Боривоя и его супругу Людмилу (память 29 сентября по н.ст.), а также одного из польских князей. В третий раз немецкие епископы воздвигли гонение на святителя, за непринятие римского учения об исхождении Святого Духа от Отца и от Сына. Святитель Мефодий был вызван в Рим, но оправдался перед папой, сохранив в чистоте Православное учение, и был снова возвращен в столицу Моравии Велеград. Потом в 882-884 годах он жил в Византии, где, конечно же, рассказал обо всём восстановленному в должности патриарху Фотию. В середине 884 года снова вернулся в Моравию и занимался переводом Библии на славянский язык. Здесь в последние годы своей жизни святитель Мефодий с помощью двух учеников-священников перевел на славянский язык весь Ветхий Завет, кроме Маккавейских книг, а также Номоканон и Патерик. Таким образом, славянскому просвещению Мефодий посвятил последние 24 года своей жизни.

 Предчувствуя приближение кончины, святой Мефодий указал на одного из своих учеников – Горазда, как на достойного себе преемника. Святитель предсказал день своей смерти и скончался 6 апреля 885 года в возрасте около 60 лет. Отпевание Мефодия было совершено на трёх языках – славянском, греческом и латинском. Погребён он был в соборной церкви Велеграда.

Ученики и последователи

 После смерти святителя Мефодия епископом некоторое время был Горазд, прекрасно знавший славянский, греческий и латинский языки, а Климент, Наум, Ангеляр и Савва были пресвитерами. Но вскоре для славянской литургии Моравии и её сторонников настали тяжёлые времена. Просветителям-славянам противостояла сильная латино-германская группа миссионеров, опиравшихся на поддержку папы и покровительство моравского князя Святополка. Главенствующего положения добился немецкий епископ нитранский Вихинг, который открыто выступил против славянской литургии и, в конце концов, она была запрещена буллой папы Стефана V. Этим была решена и судьба учеников Мефодия: их стали жестоко преследовать, при этом произвол Вихинга не знал границ. Распоясавшиеся сторонники трехъязычной ереси, обрекавшей славянский народ на забвение языка предков, с помощью княжеской власти предали суду учеников святого Мефодия. Их подвергли жестоким истязаниям: нагими влачили по терновнику, долго держали в тюрьме, как и раньше их духовного отца святого Мефодия. В 886 году молодых узников продали работорговцам-евреям и они оказались на венецианском рынке, где их выкупил посланник византийского императора. Других славянских исповедников, старших по возрасту, подвергли изгнанию. Зимой 887 года около 200 человек были в мороз без одежды изгнаны из Моравии немецкими наёмниками, которые по дороге грозили им мечами и копьями. Большая часть добралась до Болгарии, где они широко развили славянскую письменность и культуру. К концу правления Святополка, умершего в 894 году, и при его преемнике Моймире II, который пытался обновить самостоятельную церковную организацию, в Великоморавской державе была введена латинская литургия, которую служили немецкие священники. Несмотря на то, что Великоморавская держава вынуждена была часто обороняться и оказывать сопротивление войскам Франкского королевства, её власть расширялась на соседние земли. Центральная часть, занимавшая регион нынешней Моравии и Западной Словакии, оставалась экономически сильной и была на высоком культурном уровне. Миссия Кирилла и Мефодия, стоявшая на стороне князя Ростислава в его борьбе с Франкским королевством за независимость Великоморавской державы, за её национальную и славянскую церковную организацию, оказала большое влияние на развитие образованности и духовной культуры мораван, чехов и словаков. Их просветительная деятельность заложила основы славянской письменности во всех славянских государствах. Их ученики, помощники и последователи (Климент, Наум, Ангеляр, Горазд, Савва, Еразм, Вячеслав, Прокоп и др.) уберегли новую славянскую азбуку от преследований разъярённого немецкого католического духовенства и продолжили дело своих учителей. Мало кто знает, что славянская азбука, созданная Кириллом, в Болгарии и других славянских государствах долгое время изменялась и совершенствовалась его учениками и последователями, всё более приближая славянское письмо к византийскому уставу. И по сей день они, подобно святым Кириллу и Мефодию, известны в Болгарии под именем болгарских книжников.

 Нам неизвестно, куда поначалу направился святой Горазд и где нашел себе приют святой Савва. А Климент, Ангеляр и Наум после изгнания из Моравии прибыли в Болгарию, где их встретили с почётом и просили ввести богослужение на славянском языке. Болгарский князь Борис «с великим усердием искал» таких людей, как ученики святого Мефодия. Просветители сразу же приступили к изучению славянских книг, собранных болгарской знатью. Вскоре Ангеляр (Ангеларий) скончался, а Климент (род. ок. 840 - ум. 916) организовал школу при княжеском дворе, достигшую высокого уровня в царствование Симеона. Позднее Климент Охридский (Велицкий или Словенский) получил назначение учительствовать в Кутмичивице в юго-западной Македонии и исполнял должность учителя до 893 г. Святитель Наум (болгарин по происхождению) остался в тогдашней столице, городе Плиске. Святитель Климент в юго-западной Македонии создал школы отдельно для взрослых и детей, и сам обучал детей грамоте. Общее количество его учеников было огромным: только избранных, принадлежавших к клиру, известно 3500 человек. Вместе со святителем Наумом он устроил скрипториум, где многие их ученики занимались переводами и трудились над переписыванием книг в славянской графике для других славян. В 893 г. Климент был возведен в сан первого славянского епископа Велицы, а его место занял Наум. Святитель Климент первым из болгарских иерархов стал служить, проповедовать и писать на славянском языке и подготовил клириков из славян. Был автором многих поучительных и похвальных слов (в том числе и Кириллу), церковных песнопений, житий и т.д., содержание которых нередко имело светский характер: гражданственность, патриотизм, постановка философских проблем. Также Климент написал по-славянски: а) слова на все праздники; б) похвалы и сказания о чудесах непорочной Богородицы на дни её празднеств; в) похвалу Иоанну Крестителю; г) жития пророков и апостолов; д) о борьбе мучеников и непорочном житии святых отцов. Трудился он во славу Божию до глубокой старости, исполняя и епископское служение, и продолжая переводческую деятельность. Обессилев настолько, что уже не мог заниматься делами кафедры, Святитель обратился к царю Симеону с просьбой об увольнении. Царь убедил святителя не оставлять кафедры, и Климент решил продолжить епископское служение. После этой беседы он отправился на отдых в Охрид, в созданный им монастырь. Там Святитель продолжил переводческую деятельность и перевел значительную часть Цветной Триоди. Вскоре святой епископ тяжело заболел и мирно отошел к Господу в 916 году (память 8 декабря по н.ст.) Тело Климента было положено в гроб, сделанный его собственными руками, и погребено в основанном им Охридском монастыре имени святого великомученика Пантелеймона. Ныне его мощи находятся в церкви, которая первоначально была посвящена Божией Матери, а впоследствии стала носить его имя. Церковные служители говорят, что «он совершал чудеса и при жизни, и после кончины, и совершает их доныне». Святитель Климент считается первым славянским христианским писателем, т.к. он не только продолжил переводческое дело, начатое Кириллом и Мефодием, но и оставил свои писательские труды – первые образцы славянской духовной литературы. Многие слова и поучения Климента перешли на Русь, где с любовью читались и переписывались русскими благочестивыми христианами. Таким образом, его творчество сыграло значительную роль в развитии древней славянской литературы. Впоследствии преподобный Наум Охридский стал преемником святителя Климента в монастыре на берегу Охридского озера, где подвизался на десять лет. Преставился преподобный Наум 23 декабря 910 года и был похоронен в монастыре его имени, около Охридского озера (память 3 июля по н.ст.). Мощи его прославились чудесными исцелениями, особенно душевнобольных. Мощи святых Горазда и Ангеляра почивают близ Берата в нынешней Албании. Общая пямять у Климента, Наума, Ангеляра, Горазда и Саввы отмечается в один день – 9 августа по новому стилю.

Болгарская миссия и церковнославянский язык

 Согласно многочисленным сведениям, отправившись в Моравию, Кирилл и Мефодий на пути своём сначала обратили в христианство македонско-болгарских славян (в то время большая часть Македонии входила в состав Первого Болгарского царства). Есть сведения, что самым первым местом апостольского служения Кирилла и Мефодия у славян была страна, расположенная в расстоянии лишь нескольких дней пути от Солуни по реке Брегалнице в македонской Болгарии (приток реки Вардар, ныне в югославской Македонии). Здесь они и их последователи, используя уже написанные ими богослужебные книги на славянском языке, обратили в православную веру около 4050 человек.

 Болгарский царь Борис (Богорис) называется сторонником, учеником и последователем Кирилла и Мефодия в деле просвещения славян. Считается, что равноапостольный подвиг был предсказан Борису его дядей, святомучеником князем Бояном, пострадавшим за веру Христову от своего брата князя Маломира около 830 года. Перед мученической кончиной святой князь пророчески произнес: «Вера, за которую я умираю, распространится по всей болгарской земле. Напрасно надеются остановить её моей смертью. Будут воздвигнуты храмы Истинному Богу, и служение Ему не прекратится, а идолы и скверные жертвенники исчезнут». В первые годы правления болгарскому князю Борису (правил в 852 – 889 гг.), сыну князя Пресияна (старший брат Бояна и Маломира, правивший в 836 – 852 гг.),  приходилось часто воевать с соседями. Страну терзали голод и мор. Наиболее тяжёлым был 860 год. Заключив, наконец, мир с Византией, Борис после обмена пленными встретился со своей сестрой, принявшей за время плена христианство. А в Византию из Болгарии возвратился византийский вельможа-христианин Феодор Куфара. Видимо именно общение с ним и христианство сестры убедили Бориса в выборе христианской веры. Прибывший в Болгарию святитель Мефодий (около 865 года) крестил Бориса, его семью и многих бояр. Некрестившиеся с ними противники христианства попытались за это свергнуть Бориса, но их мятеж был пресечён. Болгары, лишённые мятежных вождей, добровольно приняли святое крещение. После этого между Византией и Болгарией был заключён долгосрочный мир, основанный на единстве веры, который не нарушался до конца правления Бориса. В 867 году произошёл разрыв между константинопольским патриархом Фотием и папой Николаем I, из-за претензий обоих на главенство над болгарской церковью и различного понимания некоторых церковных догм. В это же время в Болгарию прибыли проповедники из Рима, на три года внесшие в страну раздор между болгарскими христианами. Константинопольский Собор 869 года положил этому конец и 3 марта 870 года Болгария окончательно присоединилась к восточно-христианской церкви (болгарская церковь подчинялась напрямую константинопольскому патриарху). Благоверный царь Борис всю свою жизнь украшал страну храмами и всячески способствовал утверждению православия. В его правление в Болгарии особо прославились ученики Кирилла и Мефодия: святители Горазд и Климент Охридский (память у обоих 9 августа по н.ст.). На склоне лет в 889 году Борис удалился в монастырь, оставив престол своим сыновьям Владимиру и Симеону. Уже живя в монастыре, он узнал об отступничестве Владимира от христианства. Снова облачившись в царские одежды, Борис сурово наказал сына и, лишив зрения, посадил в темницу. Затем, поручив престол младшему сыну Симеону, Борис вернулся в монастырь в 893 году. И ещё лишь однажды он вышел из него для отражения нашествия венгров-мадьяров. Преставился Борис, в святом крещении Михаил, 2 мая 907 года (память 15 мая но н.ст.). Князь Симеон (царь с 919 г.) во время своего правления (893 – 27.05.927 гг.) в результате продолжительных войн с Византией значительно расширил территорию Первого Болгарского царства, достигшего тогда наибольшего могущества и культурного подъёма (деятельность писателей Климента Охридского, Иоанна Экзарха, Константина Преславского, Черноризца Храбра и др., сооружение выдающихся памятников архитектуры). В 893 году столица Болгарского царства была перенесена из Плиски (ст. 680-893 гг.) в Преслав (ст. 893-971 гг.). В 894 году окончательно утвердилась в Болгарии славянская письменность, созданная поначалу Кириллом и Мефодием, а затем развитая их учениками и последователями. Славяно-болгарский язык стал языком церкви и государства, было положено начало самобытной болгарской литературе, оказавшей влияние на другие славянские страны, в том числе и Древнюю Русь.

 В VIII и IX вв. страна, именуемая позднее Болгарией, носила два имени - Славинии (по древним своим обитателям) и Болгарии (по новым поселенцам), поэтому, язык Болгарии мог называться и действительно назывался и болгарским, и славянским. Экзарх Болгарский Иоанн, переведший на своё отечественное наречие Богословие святого Иоанна Дамаскина, в предисловии к этому переводу несколько раз называет свой язык славянским и в то же время своим родным. Неизвестно знал ли Иоанн святого Мефодия лично, но известно, что жил он во времена князя Симеона, т.е. в 888-927 годах.

 Наиболее вероятно, по мнению митрополита Макария, что из книг Священного Писания, употреблявшихся тогда при богослужении, святыми Кириллом и Мефодием были поначалу переведены с греческого на славянский:

1) Евангелие и Апостол (избранные чтения);

2) Служебник вместе с Требником;

3) Часослов вместе с Псалтырью;

4) Октоих или Осмогласник;

5) Минея общая;

6) Паремейник или Собрание чтений из Ветхого и Нового Завета;

7) Устав ранний или Общий чин православного богослужения на весь год.

 Таким образом, Евангелие было первою книгою, с которой ещё в Константинополе Кирилл и Мефодий начали великий свой труд, и первое евангельское слово, прозвучавшее их устами на славянском языке и освятившее собою язык наш, было слово о Слове предвечном: «Искони бе Слово, и Слово бе от Бога, и Бог бе Слово» (Сначала было Слово, и Слово было от Бога, и Слово было Бог).

 Заканчивать после смерти Кирилла перевод всех оставшихся книг пришлось одному Мефодию, который, правя Паннонской Церковью, несколько лет переводил все непереведённые ранее книги Священного Писания, в том числе Правила святых отцов (Номоканон) и Святоотеческие книги (Патерик). Записывая перевод начерно и наскоро он «преложи все 60 книг Ветхаго и Новаго Завета от гречьска в словенский». Потом, согласно Паннонскому житию святого Мефодия, он посадил двух учеников-скорописцев, которые, чередуясь, переписывали начисто в продолжение шести месяцев все то, что он написал или надиктовал. Жизнеописатель Климента, архиепископа Болгарского, живший в Х веке, прямо говорит, что этот перевод был сделан на язык славяно-болгарский. Это свидетельство тем более важное, что жизнеописатель был учеником Климента, значит, жил при нем в самой Болгарии и, следовательно, мог безошибочно узнать или даже сам судить о языке перевода солунских братьев: «Поелику народ славянский, или болгарский, не понимал Писания на греческом языке, то святые... (Кирилл и Мефодий) молили Утешителя... ниспослать им способность к изобретению письмен, которые бы согласовались с грубостию болгарского языка; молитва их была услышана, и они, изобретши славянские буквы, перевели Богом дарованные Писания с греческого языка на болгарский». А вот какие доказательства привёл митрополит Макарий в пользу славяно-болгарского языка, легшего в основу церковнославянского языка:

«1) Язык нашей Библии и богослужебных книг имеет разительное сходство с тем, какой употреблялся в Болгарии в Х веке, как можно видеть из переводов Иоанна, экзарха Болгарского.

2) Даже язык нынешних болгар, несмотря на все сторонние влияния, какие потерпел он в продолжение веков, довольно близок к нашему богослужебному языку и языку Священного Писания; в этом можно убедиться через сличение употребляемого нашею Церковью Евангелия с Евангелием, недавно переведенным на новый болгарский язык.

3) И не только в книжном, но и в разговорном языке настоящих болгар мы слышим ещё слова и выражения древнеславянские, церковные и библейские; болгары и ныне говорят: аз, семь, еси, есть, есмы, есте, суть, живот (вместо «жизнь»), град, злато, сынове, единонадесятый, дванадесятый (вместо «двунадесятый») и проч.

4) Буква «юс», характеризующая собою древние церковнославянские рукописи, в живом произношении не встречается ныне ни у одного из славянских племён, кроме болгар».

 Наконец, в одной болгарской легенде сохранились даже имена некоторых бывших сподручников славянских апостолов при переводе священных книг: Клим (Климент), Наум, Савва, Ангеларий и Еразм. Таким образом, становится понятным, почему они и святые Кирилл и Мефодий поныне известны в Болгарии под именем болгарских книжников.

 Возможно, в то время славянский язык, распространённый в Болгарии, Мёзии и Македонии был одним из образованнейших славянских наречий и, к тому же, был языком, который солунские братья Кирилл и Мефодий знали с рождения. Но, всё же приняв его за основу, святые переводчики для лучшего выражения новых, высоких и разнообразнейших истин «Откровения» должны были иногда пользоваться словами из других славянских наречий (например, моравского), составлять новые слова на основании древних славянских корней и прибегать иногда к терминам, оборотам и формам греческого языка. Поэтому, употреблять и понимать их перевод, кроме болгар, легко могли и все прочие славяне, т.к. славянские наречия в то время ещё не имели между собою такого различия, какое проявляется сегодня.

 Таким образом, в переводе славянских апостолов простой язык народа Болгарии и Македонии получил частью новое искусственное развитие и с тех пор сделался общим церковнославянским языком, а позднее ещё и книжным, и ученым, т.е. отличным от простонародных славянских наречий. Находясь с ними в постоянном взаимодействии, он подвергался их влиянию и также имел на них собственное влияние. По отношению к русскому языку мы находим тому полное подтверждение в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля.

Русская миссия и первое крещение Руси

 Задолго до описываемых событий вездесущие римско-католические и византийские миссионеры, приходившие в наше отечество, пытались обратить наших предков в христианство. Но их попытки к распространению своего вероисповедания и власти не имели у нас никакого успеха. Славяне не понимали евангельской проповеди на иноземных языках и не соглашались её принимать. А если и принимали, то не могли её надлежащим образом усвоить, более придерживаясь прежних своих верований и обрядов. Так проходили века за веками, пока западные и южные славяне «не вздумали испросить себе у Византии учителей, которые бы объяснили им Евангелие понятной для них речью». Получив от Кирилла и Мефодия перевод Библии и богослужебных книг на своём языке, славяне поняли основы христианской веры, «увидели превосходство её божественных истин пред своими грубыми суевериями и повсюду встречали её с готовностью и любовью. В несколько десятков лет она распространилась между ними гораздо больше, нежели прежде в целые столетия. В одежде славянского слова она казалась всем чем-то своим и нечуждым, была принимаема с радостью и делалась необходимой стихиею славянской жизни». Но недолго продолжались «следствия великого труда славянских апостолов» между западными славянами — борьба за власть и сильное римско-католическое влияние не дали там «раскрыться во всей силе этим благодетельнейшим следствиям». Зато при других, более благоприятных обстоятельствах раскрылись они в иной стране, столько же славянской, куда вскоре проникли… 

 В Древней Руси второй половины IX века тоже прослышали о византийских миссионерах, проповедующих христианство на славянском языке. Кирилл и Мефодий, занимавшиеся тогда обращением болгар и моравов, посылали миссионеров и к другим славянам. Польский историк Стредовский сообщил одно древнее сказание, что на Русь, видимо не без согласия византийского патриарха Фотия, был отправлен некто Наврок. Время отправления к нам Наврока совпадает со временем крещения руссов при князьях Аскольде и Дире (или только Аскольде). Патриарх Фотий оставил свидетельство, что «приняли они епископа и пресвитера и все христианские обряды». Посольство Наврока приписывается не одному Мефодию, а обоим братьям и, следовательно, произошло не позднее второй половины 866 года, т.е. до отправления их в Рим, где, как известно, святой Кирилл скончался. Как раз в то время, соимператором Михаилу III был назначен славянин Василий Македонянин, который видимо тоже позаботился, чтобы к славянам отправлены были проповедники, знакомые со славянским языком. Недаром же патриарх Фотий позднее писал, что «руссы христианское богослужение с великим усердием и тщанием приняли», видимо потому что богослужение они услышали на родном или очень близком языке. Позднее первые русские христиане над могилою князя Аскольда поставили церковь святого Николая. Очень вероятно, что Аскольд в крещении назван был Николаем, потому что раньше существовал обычай строить церкви над могилами князей в честь святых, им соименных. Слова Иоакимовой летописи, называющей Аскольда блаженным, могут служить новым доказательством его крещения для признающих подлинность этой летописи. Аскольд и Дир (или только Аскольд) после принятия ими святой веры жили ещё и управляли Киевом около пятнадцати лет. В такой период под их покровительством она могла утвердиться и распространиться не только в Киеве, но и в его окрестностях трудами епископа и пастыря, которых приняли киевские руссы от патриарха, и при содействии, может быть, других проповедников, приходивших из Византии или Болгарии. Но по смерти Аскольда и Дира, которые погибли в 882 году (может быть, как мученики за святую веру), в Киеве правил русско-варяжский князь Олег. Истинные обстоятельства их гибели история не сохранила, а церковь умалчивает. Наиболее вероятно, что они стали жертвой заговора воинственно настроенных людей из ближайшего окружения, недовольных новой миролюбивой и богопослушной политикой Аскольда и Дира. Поэтому для княжения и был приглашён нехристианин Олег, возобновивший походы на окрестных соседей и на Константинополь. При договоре Олега с греками в 911 г. в числе послов русских не видно ни одного христианина, и как сам Олег, так и мужи его для подтверждения условий договора клянутся оружием своим и славянскими богами – Перуном и Волосом (Велесом). Но отсюда не следует, будто и между всеми подданными Олега не было христиан. Веру Христову, проповедующую смирение и самоотвержение, сначала принимали преимущественно мирные жители, а в правление князя-нехристианина по простому благоразумию они могли содержать её в тишине и даже сокровенно. Воины, составлявшие дружину и свиту княжескую, большей частью были из пришлых варягов и воинственно настроенных руссов, тогда ещё нерасположенных к христианской вере, которая явно противоречила их желаниям и привычкам. Это подтверждает последующая история жизни и деятельности великого князя Святослава. В уставе императора Льва Премудрого (886-912), который был современником князю Олегу, в числе митрополий, подвластных Константинопольскому патриарху, Русская митрополия упоминается на 60-м месте. В дни Олегова преемника князя Игоря (912-945) христианство распространилось ещё шире. Со времён Аскольдова договора была постоянная связь с Византией, и многие из киевских руссов служили в греческом флоте. Но после Олегова договора и с воцарения Игоря эта связь усилилась. Из Руси стали ходить по Днепру и Чёрному морю в Константинополь целые торговые караваны, купцы русские жили у монастыря святого Мамы в Константинополе по несколько месяцев, другие руссы сотнями нанимались на службу византийского императора и проживали в Византии почти всю свою жизнь. Греки, без сомнения, не упускали при этом случая знакомить их с христианской верой, как поступали они ещё с послами Олеговыми при заключении мира. Между императорами и русскими князьями существовали даже письменные сношения. Многие руссы, служившие при греческом дворе, действительно принимали там христианство, и некоторые из них, возвращаясь потом в отечество, могли рассказывать о нём своим ближним. Как бы то ни было, только к концу правления Игоря, при новом договоре с греками в 944 году русичи в статьях договора разделяются на крещёных и некрещёных, а крещёные уже везде ставятся на первом месте. Русский летописец, повествуя о присяге великокняжеской дружины по случаю сего договора, замечает, что многие жители Киева, были уже христианами. Там же в летописи говорится о киевской соборной церкви святого Ильи Остромысленского, где давала присягу христианская Русь. Это говорит о том, что в Киеве были тогда и другие церкви, между которыми церковь святого Ильи считалась главной, или соборной. Германский летописец Дитмар, современник князя Владимира, свидетельствует, что в его время в Киеве было уже более четырёхсот храмов. Но, видно по чей-то указке русский летописец преподобный Нестор о первых временах нашей истории говорит чрезвычайно кратко и умалчивает о таких важных событиях, несомненно бывших в истории Руси, как, например, крещение руссов при Аскольде и Дире (или только Аскольде).

 Известно, что в то же время Магометово учение делало весьма быстрые успехи по нашей юго-восточной границе между волжскими болгарами, хазарами и буртасами, где в числе прочих племен принимали его и некоторые обитавшие там славяне. Со всеми этими народами жители внутренних областей России находились тогда в тесных торговых сношениях, особенно в Ателе (Итиле), Булгаре и Буртасе. Религия Магометова, до крайности льстя чувственности человеческой, легко могла прельстить наших предков, как показал позднее опыт князя Владимира, долго избиравшего веру. А если бы последователями Магомета в распространении его учения в России стали пришедшие из Волжской Болгарии «природные славяне, то великая опасность угрожала бы тогда предкам нашим, а через них и всему их потомству. Но благодарение Господу, совещавшему о нас благое!».

Словом, история русского православия и России имела бы совсем другой вид, если бы при их основании не был сделан и доставлен в Россию славянский перевод священных христианских книг и новая славянская азбука.

Послесловие

  О том, какую всё-таки азбуку создал Константин – кириллицу или глаголицу – нет единодушного мнения у учёных и независимых исследователей. Большинство, ссылаясь на Моравско-паннонскую и Охридскую глаголические традиции, связанные с деятельностью Кирилла и Мефодия, на большую архаичность многих глаголических памятников и на новгородский письменный памятник XI-го века, в котором глаголическое письмо называется кириллицей, считают, что Кирилл создал глаголицу, а кириллица была составлена его учениками и последователями в Преславе (Восточная Болгария) в конце IX-го века для приближения славянского письма к торжественному византийскому. Очень возможно, что глаголица (она же буквица) всё-таки предшествовала кириллице. О чертах, резах и вообще древних славянских письменах, бывших в употреблении у славян ещё до принятия христианства, упоминают Дитмар (XI в., см. выше), Черноризец Храбр и за ним русский летописец XIV века. О самом болгарском монахе Черноризце Храбре мало что известно. Древнейший список его сочинения «О письменах» сохранился в болгарской рукописи 1348 г. и, видимо, относится к Х веку. Он также сообщает об употреблении славянами греческого и латинского алфавита после принятия христианства. Это сообщение подтверждает открытая Кеппеном и относящаяся к Х или даже IX веку Фрейзингенская рукопись, в которой две формулы исповеди и поучение, сочинённые по-славянски, записаны латинскими литерами. Поэтому нам представляется наиболее правдоподобной такая версия: Кирилл создал свою особую глаголицу (раннюю кириллицу - литицу) на основе славянского языка своей родной провинции, используя южнославянские (несколько различных!) и древнерусскую буквицы, армянский и греческий алфавиты. Этому же почти свидетельствует Черноризец Храбр, сообщающий, что Кирилл завершил работу над новым славянским алфавитом уже в Константинополе и что этот алфавит состоял из 36 букв (почти как армянский того времени, состоявший из 36 или 37 букв), а не из 40 или 43 букв (как поздние глаголица и кириллица), или 24 букв (как греческий). К тому же некоторые буквы глаголицы очень похожи на армянские буквы того времени, что говорит, скорее всего, о её более раннем, чем у кириллицы, появлении. В самых разных источниках отыскиваются различные по своему составу кирилловские глаголицы. В самой ранней, похоже, было всего 32 буквы: аз, буки (бога), веди (видил), глаголь (глаголе), добро, есть (ести), живете (живите), зело, земля, иже, й, йота, како, люди, мыслете (мыслите), наш, он, покой, рцы (рецы), слово, твердо, ук, ферт, хер, омега (от), ща, цы, червь, ша, еръ, еры (ы, яд), ю. По этим буквам читается некая напутная фраза (по древнему «напутное слово»), очень похожая на поучение и предупреждение. Цифровое значение поначалу могло быть таким: аз-земля=1-9; иже-покой=10-90; рцы-червь=100-1000. В своей азбуке Кирилл сохранил тот древний и отличный от греческого алфавитный порядок, который был знаком ему по предшествовавшим и изученным им древнеславянским письменам. Видимо уже позднее в Болгарии ученики и последователи Кирилла и Мефодия, чаще используя скоропись, несколько видоизменили раннюю кириллицу, изменив её состав, порядок, написание и более приобщив её к записи своей славянской (славяно-болгарской) речи, и именно вот эту переделанную азбуку мы сейчас называем кириллицей. Ко времени Черноризца Храбра кирилловская азбука могла уже иметь совсем другой вид и содержать 36 букв, как он и свидетельствовал. До XI-XII веков обе азбуки употреблялись параллельно, но впоследствии поздняя кириллица всё-таки вытеснила все варианты глаголиц, дольше остававшихся в Древней Руси, Хорватии и Далмации. Состав и форма букв кириллицы и потом постоянно изменялись. Первоначальный устав вытеснился в XIV веке полууставом, лёгшим в основу первых русских печатных шрифтов. В конце XIV-го века в бытовой и деловой переписке появилась скоропись, а в книжных заголовках – орнаментальная вязь. В 1708-10 году Пётр Первый ввёл вместо полуустава близкий к современному «гражданский шрифт», также были внесены изменения и в начертание букв, а некоторые из них были исключены из алфавита. С того времени новый алфавит стал проще и лучше приспособлен к печатанию гражданских деловых бумаг. В XVIII веке в русский алфавит добавилась буква «ё». В 1918 году была проведена новая реформа русского алфавита и кириллица потеряла ещё четыре буквы: ять, и (i