Привези мне из Питера...

Привези мне из Питера небо,
Да такое, что нету нигде.
Город призрачный не оставляет
Отражений на темной воде...

Привези мне из Питера ветер,
Ветер северный, с привкусом зорь.
Город призрачный пахнет морями,
Отливающими бирюзой.

Привези мне из Питера солнце,
Солнце легкое словно вуаль.
Город призрачный всех согревает,
Вновь в себе растворяя печаль...

Привези мне из Питера память
О прошедших и будущих днях.
Город призрачный знает все тайны
Обо мне, моих мыслях и снах.

Привези мне из Питера волю -
Десять грамм, пузырек или горсть.
Город призрачный дарит свободу,
Хоть я в нем всего-навсего гость.

к сожалению автора стихов не знаю

Осенняя роща...



Осенняя роща, едва запотевший янтарь,
и реки, и броды.
Пора опадающих листьев, высокий алтарь
притихшей природы.

Пора опадающих листьев, ты что мне сулишь,
живу ожиданием встречи,
а то, что меня окружает, всего только лишь
кануны ее и предтечи.

Чего ожидаю? Зачем так опасно спешу
все метить особою метой?
Живу ожиданьем одним, только им и дышу,
как рощею этой.

Осенняя роща, о мой календарь отрывной,
мой воздух янтарный,
где каждый березовый лист шелестит надо мной,
как лист календарный.

О мой календарь! Спаси и помилуй меня,
приблизь эти числа.
Иначе все дни и все числа без этого дня
лишаются смысла.

Живу ожиданьем, помилуй меня календарь,
живу ожиданием встречи.
...Осенняя роща, природы священный алтарь,
и теплятся свечи.

Юрий Левитанский

Красные листья перед рассветом
Дворники смыли со стен.
Спите спокойно – в смерти поэта
Нет никаких перемен.

Мало кто знает, что кроме раздавленного железным веком ленинизма-сталинизма гениального Осипа Мандельштама был еще один поэт Мандельштам. Звали его Роальд – в честь Роальда Амундсена: Роальд Чарльсович Мандельштам (1932- 1961).

О родственных связях с Осипом Эмильевичем ничего достоверно не известно. Скорее всего просто однофамилец. А отчество Чарльсович объясняется тем, что его отец был американским коммунистом, приехавшим в СССР, в страну победившего социализма. Естественно, он был репрессирован – кто бы сомневался.

Роальд попал в блокаду Ленинграда, выжил, был вывезен в эвакуацию, болел астмой, туберкулезом. Он жил очень бедно и скудно, и время ему досталось тяжелое, страшное и удушливое. Но его душевный мир был замечательно богат, и, как бы так выразиться, автономен – там не было места убогой советской действительности, доносам, очередям, нищим коммуналкам...

Я поэт или клоун?
Я серьезен иль нет?
Посмотреть если в корень,
Клоун тоже поэт.
 
Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога.
Надо быть очень умным,
Чтоб сыграть дурака.

Он силен и спокоен,
И серьезно смышлен
Потому он и клоун,
Потому и смешон.
 
И, освоив страницы
Со счастливым концом,
Так легко притвориться
Дураку мудрецом!

<1968>
 
НИКОЛАЙ  ГЛАЗКОВ

Не боюсь высоты, но сегодня...



 

Не боюсь высоты, но сегодня
Раскачал подо мной кто-то мир
И злой волей безжалостно Отнял
Балансир.

А внизу, затаивши дыханье,
Ждёт толпа. Знает: мне не дойти.
На всех лицах читаю желанье:
Упади.

И шатает меня, и качает.
Я безволен почти. Я устал.
И уже от беды не спасает
И мечта.

Я исполнил смертельное соло
И отдал на потеху им жизнь,
Не услышав единственный голос:
Удержись!

Состраданье притворнее фальши.
Не молюсь. Не зову. Не кричу.
Пресмыкайтесь и ползайте. Я же:
Полечу!

Copyright: Искренний, 2005

В память о погибших в горах....

Ты меня не пугай разлукой –
Все проходит, и я не та.
Я могла быть твоей подругой,
Но любимою – никогда.

Я тебя провожала взглядом
И искала глаза в толпе.
Я могла быть с тобою рядом,
Только кто я была тебе?..

Разделяя твои победы,
Словно жизнью чужой жила;
За тобою идя по следу,
Я лишь тенью твоей была.

Отраженьем твоим послушным
И немым, как в реке вода,
И любовью своей ненужной
Лишь мешала тебе всегда.

Сколько дней я ждала хоть слова,
Хоть касанья твоей руки…
А теперь для тебя, чужого,
Много даже одной строки.

Анастасия Никульшина
17.04.2007